Михаил Шемякин: «Развал КГБ был большой ошибкой»

03 марта 2016, 12:26

Версия для печати

Tweet

В студии Фонтанки Офис побывад художник и общественный деятель Михаил Шемякин, который вспоминает о последних днях Советского Союза, размышляет о патриотизме, а также о думающей молодежи, и лице родного Петербурга.

Полный эфир с Михаилом Шемякиным смотрите на видео:

Watch video!

- Ура, это свершилось. То, что мы вам обещали, действительно произошло. У нас в студии Михаил Шемякин. И его чудесная жена Сара, она не принимает участия в разговоре, но присутствует в студии. 

- Приветствую. Voila moi ici. 

- Как вам второй день весны? Не правда ли, идешь по улице и слышишь, как птицы поют и капель вокруг?

- По-моему, дурдом во всем мире – где лето, где весна. Ученые говорят, что может быть еще хуже, и в августе вдруг ударят морозы. С природой мы круто расправляемся. Как сами с собой. 

- Ну и природа с нами.

- Как повар с картошкой. Это вне всякого сомнения. 

- Ну а пока у нас люди активно расправляются с людьми, как мне кажется. Особенно последнее время. Ваша выставка называется «Буква, слово, текст в искусстве». В нашей стране и за слово, и за текст не то, что в искусстве, а просто даже в соцсетях можно срок получить. 

- Да, я слышал об этом. Где-то потихоньку возвращаемся к старым временам, но пока не в таком бешеном темпе. Я все-таки человек из другого времени, когда буква и слово играли еще более страшную роль. 

- Вы все-таки свидетель того времени. Нам есть еще куда стремиться?

- Знаете знаменитую историю. В сочетании «Красная армия» перепутали буквы и получилась «крысная» – так человек был не то расстрелян, не то получил 25 лет. Естественно, в мое время было круче. Печально наблюдать, что сейчас потихоньку опять скатываемся к тем же самым традициям. И печально, что это идет не от народа, а от нас, сволочей – интеллигенции.

- То есть как?

- Очень просто. Посмотрите, кто заседает в различных комитетах по идеологии и прочее. Не Ваня же от станка, верно?

- Так у станков Вань уже просто не осталось.

- Все станки пущены на металлолом, к сожалению. То, что совершила перестройка – об этом преступлении еще будут говорить долго и долго. Для меня развал Советского Союза был криминалом, о котором пока еще не говорят много, но придет время, когда исторически будет сказано, что это одна из крупнейших ошибок, которые допустил бесконечно мной уважаемый Михаил Сергеевич Горбачев со своей компанией.

- Вы обратили внимание, что в последнее время Горбачева критикует еще один авторитетный человек – Никита Сергеевич Михалков? У них перепалка случилась. Михалков сказал, что Горбачев преступник, на что ему Горбачев ответил что-то из серии «давайте каждый будет своим делом заниматься: кто-то политикой, кто-то кино снимать».

- Дело в том, что Михалков своим делом занимается весьма неплохо, я не говорю о том, что он обучает прекрасно – я же преподаю в его академии. Он – человек, который активно действует, создает серьезное большое искусство. А то, что Михаил Сергеевич сказал, показывает, что он-то занимался своим делом очень хреново. Взять вот так, в одну ночь, согласиться на развал Советского Союза, что потом принесло очень много крови! Я уж не говорю о том, что происходит сегодня – это всё результат того необдуманного решения. Хотя я на самом деле помню – у меня до сих пор сохранились видеокадры, по-моему, тогда еще Коротич делал видео, «Огонек», где Михаил Сергеевич выходит к демонстрации студентов – не то литовских, не то латышей – которые бунтуют, что-то кричат в своих студенческих шапочках. И я вижу, как его пытается остановить его охрана, он отталкивает, идет к этим студентам смело совершенно. А те держат плакаты: «Свободу! Свободу! Свободу!» И он говорит: «Я вам даю слово, что каждая республика, которая захочет выйти, будет выходить. Но, поскольку мы долгие годы жили вместе, как одна семья, знаете, когда муж с женой разводятся, нужно выяснить, кому принадлежат ложки серебряные, кому чашки, вилки и прочее. Поэтому мы будем выяснять, и через пять лет любая республика сможет спокойно выйти». Это было разумно сказано. Но в одну ночь взять и развалить... Я помню, мы прилетели с Сарой из Афганистана, где мы занимались спасением советских военнопленных. Мы тогда не могли встретиться с Горбачевым и с Ельциным. Бурбулис нас принял и я спросил: а как же нам сдать отчеты о поездке, о военнопленных? И он говорит: «Они сегодня всю ночь очень заняты». Потом я понял, чем они были заняты – говорили, кому что достанется и как вообще они спокойно поделят наследство Советского Союза.

А утром мы проснулись, и я услышал по радио, что не существует Советского Союза. Я говорю – сейчас начнется. Подскакиваю к окну – мы как раз останавливались с видом на Красную площадь. Думаю: сейчас толпы озверелого народа с плакатами в руках «Преступники», «Нельзя разваливать наш родной Советский Союз». И с удивлением вижу, что люди спокойно идут на работу. С портфельчиками, серенькие, тусклые, спешат быстро – как у Окуджавы в песне. «Пешеходы мои люди невеликие». Невеликие спешили, и то, что развалился их любимый Советский Союз, никого не тронуло. Вот почему меня всегда удивляет попытка квасного патриотизма. У меня очень хорошая прививка против него. Потому что мы жили в эпоху феноменального патриотизма. И выяснялось, что он ни черта не стоит. Никто не вышел. Я-то еще много лет тому назад говорил, что это была колоссальная ошибка. Потому что я помню – мы ходили по парку, беседовали с супругой Горбачева, и как раз она говорила: сейчас, мол, очень сложная обстановка, но мой Миша больше всего боится крови. Поэтому он не хочет принимать никаких решений, к которым его подбивает ближайшее окружение — имелись ввиду попытки Ельцина развалить Союз и прочее. Но когда он согласился на это, то помните, сколько было пролито крови, если вы внимательно следили за тем, что происходило. Что началось в мусульманских республиках и прочее. И сегодня не то память коротка, не то подлецы полностью берут власть в свои руки, но то, что сейчас идет повальная волна квасного патриотизма, говорит об очень многом. Неужели нельзя понять, что невозможно насильно привить любовь к родине! Она должна просто-напросто жить в душе человека. А на сегодняшний день все так изуродовано! Представьте себе – идет какая-то опустившаяся грязная вонючая старуха, вдруг молодым людям говорят: «Вы присмотритесь, это действительно хороший кадр для занятия любовью». Ну не получится, верно? И когда сегодня говорят: «Нужно любить» – а что любить? Для того, чтобы любить родину, молодежь должна понять, что их родина – прекрасная, что здесь есть законы, что они живут у себя дома, что их не обкрадывают, что их родители, которые воевали или перенесли блокаду, не умирают в нищете. Вот тогда — да, они поймут, что у них прекрасная родина, которую они должны защищать и любить. А сегодня же молодежь очень неглупая. Она видит, что происходит. Поэтому – уход в себя, замыкание. А то, что какая-то часть молодежи кричит, что она очень любит свою родину – мне кажется, что это те люди, которые пытаются снова влезть на какие-то хорошие стулья и начать ту же самую фальшивую историю, которая была.

- Вернемся к Горбачеву. Я не могу вас не спросить. Сегодня президент Путин поздравил первого и последнего президента СССР. Я просто процитирую. «Важно, что вы уделяете неустанное внимание реализации значимых инициатив в сфере международного сотрудничества. Своей многогранной деятельностью стараетесь повышать авторитет России в мире», – говорится в телеграмме, которую Путин отправил Горбачеву. Горбачев у нас теперь такой мостик между нами и Западом. Что сейчас, на Ваш взгляд, под этим мостиком? Земля? Пропасть? В какую сторону движение происходит, и Горбачев в этом смысле действительно некий проводник информации? Если читать Путина, то может так показаться. Как вы это воспринимаете?

- Я думаю, что телеграмма очень умная, нормальная. Нужная и важная на сегодняшний день. Потому что все-таки приветствуется налаживание мостов с Западом. Но вот у нас только что был юбилей моего «Щелкунчика» – 15 лет. После спектакля я выходил, публика поздравляла и артистов, и меня. И я узнал, что Гергиев с большинством солистов и лучших музыкантов на сегодняшний день в Вашингтоне. Потом я узнал, что кто-то еще в Вашингтоне. Что несмотря на все «фу», которые мы в прессе и по радио слышим в сторону Дядюшки Сэма, тем не менее оказывается, что налаживаются мосты и что эта попытка есть. И это нормально. Потому что в первую очередь интеллигенция может – не только Михаил Сергеевич Горбачев, а именно интеллигенция – может восстанавливать разрушенные мосты и создавать лучший имидж России на Западе и в Америке.

- Та самая интеллигенция, в которую в начале эфира Михаил Михайлович, как бы так интеллигентно сказать — плюнул?

- У нас 15 декабря была премьера спектакля , который идет в Театре Стаса Намина. Это моя пьеса, которая называется «Нью-Йорк. 80-е. Мы». Это жизнь эмиграции в 80-е годы: там я, там моя мастерская, там Лена Щапова, бывшая жена Лимонова, там сам Лимонов, там Вилли Токарев у нас поет вживую. Там Брайтон-Бич. У нас поэты, у нас Кузьминский, Генрих Худяков... В общем довольно любопытная пьеса, дневник моей жизни. Где я показан и серьезным, и не в очень хорошем виде, когда я в кабаке гуляю пьяный. И как раз там есть такая сцена, где я предлагаю выпить за сотрудников КГБ, называю несколько фамилий полковников, которые фактически занимались моим спасением – Егерев и Попов. Все начинают бушевать. «Я не пью за КГБ!» – «А почему?» – «А потому что они все сволочи». «Сволочи – это мы, потому что, когда меня выгоняли тайком, даже запретив попрощаться с родителями, мне полковник КГБ, который занимался моим спасением, сказал: «Михаил Михайлович, а ведь если вы не уедете, Союз художников вам жить на свободе не даст. Мы будем обязаны вас посадить или в сумасшедший дом, или в лагерь. Навсегда. А есть еще более худшие варианты. Я вам предлагаю тихо, спокойно покинуть». Но он сказал – вынуждены будем. А вынуждены по каким заявкам? Писатели сажали писателей, и я считаю, что большая ошибка была то, что после развала Советского Союза был развален КГБ. Потому что это были профессионалы.

- А сейчас в ФСБ разве не они работают?

- Нет. Например, выступления Черкесова, который несколько раз выступил с критикой того, что в рядах людей, которые должны бороться с коррупцией, как раз и есть коррупционеры.

- И теперь он депутат Госдумы от фракции КПРФ. Коммунист.

- Ну что... Коммунист – не самое плохое, что было. Мы уже жили при коммунистическом строе и были интересные фильмы...

- Все-таки ФСБ – это не КГБ?

- Настоящий, профессиональный аппарат был разогнан. Когда мы пили с генералами КГБ, которые спасли меня, я спросил: как ваша тюрьма поживает? Они ответили: «У нас в тюрьме только один заключенный. Мы же сейчас не занимаемся идеологией. Все кончено». Раз они перестали заниматься идеологией, возможно, эти аппараты могли бы предотвратить развал промышленности и воровство, которое фактически погубило все, что было создано теми же самыми коммунистами. Они перешли работать в структуры, которые фактически занимались тем же воровством. Их выгнали. Помню один разговор: «Мне предложили генеральские погоны и 300 долларов в месяц. А я работаю в компании по охране и получаю в месяц 5 000. А у меня семья большая, дети и больная мать. Мне оставаться на 300 долларах?» И лучшие сотрудники стали охранниками. И это одна из трагедий, которая произошла после перестройки.

- Про думающую молодежь. У нас в Петербурге ребята познакомились с творчеством Хармса. И это их так поразило, что они сделали огромный стрит-арт на том доме, где жил Хармс. Нарисовали его десятиметровое лицо. Хорошо, профессионально, красиво. Теперь чиновники говорят, что все не по закону. Давайте закрасим. Притом, что жильцы дома не против.

- Меня всегда поражает вот это лицемерие. Которым насквозь пронизывается постсоветское общество. Я живу в толстовском доме. Вчера я устроил скандал ЖКХ. Когда приходится выходить вечером, мы втроем-вчетвером, поддерживая друг друга, идем, чтобы не грохнуться, обходим двери, стараемся не приблизиться к дому, потому что нависли сосульки и прочее. Падает что-то, висят веревочки «Опасно». Это один из престижных домов. Все обледенелое, всюду горы снега. Мы платим деньги за удобства, за то и другое, третье и четвертое. В конце концов я не выдержал, позвонил и сказал: «Господа хорошие, о вашем ЖКХ уже написаны тома. Как безобразно вы поступаете со своими жильцами. Хотя бы песком посыпали». Мне начинают говорить – перепады погоды и прочее. Не на того напоролись, я пять лет с лопатой и скребком греб снег и колол лед у Эрмитажа. В восемь часов мы, тощие мальчишки, выходили и нам нужно было очистить поребрик, лед сколоть, убрать снег, посыпать песком. К 11 часам огромная площадка вокруг Эрмитажа была вычищена. В то время погода была пожестче, чем сейчас. Тем не менее мы справлялись с ней. Я читал статью, что при каком-то доме чуть ли не пять дворников. Но на деле там спит пьяный таджик, а деньги за дворников получает ЖКХ. Это все известно. В чем-чем, а в воровстве мы впереди планеты всей.

- Возвращаясь Хармсу. Они обратились к чиновникам, те сказали: «Идите в дом». С домом договорились. Теперь выясняется: «Закрашивайте, а затем рисуйте снова».

- Поэтому все идет по Хармсу. Меня удивляет – город в запущенном состоянии. Пришел Полтавченко, и город понемножку стал приходить в себя. Я слышал о нем, пока не встречался, готовлюсь к встрече с ним. Слышал от очень серьезных моих людей, которым можно доверять, что это человек, который действительно старается сохранить город.

Что касается Харма, я – за то, чтобы портрет остался, если к моему голосу можно прислушиваться. А чиновникам хотя бы раз покраснеть, потому что ведут они себя безобразно. Вы лучше обратите внимание на сосульки, на мусор, на грязь – как дома изуродованы. Вот чем надо заниматься, а не этим портретом, который неплохо нарисован и великолепно смотрится.

Фонтанка.ОФИС