О литературе с Виктором Топоровым: Сдержанный оптимизм отчаяния

09 января 2013, 08:52

Версия для печати

Tweet

Итоги литературного года-2012 подведены, пора представить читающей публике прогноз на новый 2013-ый. Притормозивший поначалу на праздниках, причем с изрядным запасом в обе стороны, - издательства у нас перестают выпускать книги уже во второй декаде декабря и потихоньку возвращаются к этому занятию только в феврале, – с тем чтобы окончательно раскочегариться лишь в марте-апреле. Кстати, и вопрос о том, многие ли из них и в какой мере сумеют раскочегариться нынешней весной, остается весьма гадательным. Ну, а писатели, понятно, в эти в основном вынужденные каникулы просто-напросто пьют горькую. Резко подорожавшую горькую.

Итоги минувшего года в целом не утешительны, перспективы на вновь наступивший еще мрачнее. Одна за другой гибнут литературные профессии (превращаясь в хобби, в конек, в лучшем случае – в «занятие воскресного дня»); журналы – за двумя-тремя провинциальными исключениями – умерли; большинство издательств лежит на спине под капельницей грантов и прямых спонсорских вливаний, капающих, впрочем, все реже и реже; традиционный читатель голосует рублем «против», люди вообще перестают читать, даже с монитора или планшета, - и так далее… Причем всё это (и многое другое столь же прискорбное) отнюдь не краткосрочный кризис, а длительный и постоянно усугубляющийся тренд. Перефразируя известную шутку Ильфа и Петрова, дело становится плохо; еще хуже; совсем плохо; плохо как только возможно – и все-таки еще хуже.

Тем не менее, у любителей изящной словесности (как встарь было принято именовать художественную литературу) имеются определенные основания и для сдержанного оптимизма, - хотя говорю я, естественно, об оптимизме отчаяния. Всё так плохо, что эта тенденция просто не может не переломиться, - причем, в отличие от экономики, в которой спад бывает резким (это и называется кризисом), а подъем постепенным, - перелом в положительную сторону может и должен оказаться стремительным и внезапным. Почему это должно произойти именно в 2013 году, я объясню чуть позже, а пока позволю себе провести одно рискованное сравнение. Оно, конечно, «метафора не есть доказательство», отчеканил Поль Валери (многие ли сегодня помнят, кто это такой), но иллюстративную роль метафоры вроде бы еще никто не отменил. Вспомним хотя бы киношного Чапаева, который, перекатывая картофелины, объясняет соратникам диспозицию.

Мое сравнение будет карточным. Есть такая игра – преферанс. Наполовину шансовая, наполовину равновесная – точь-в-точь как литература. Каждому игроку хочется получить при раздаче карту покрупнее – тузы прежде всего, короли, дамы, валеты (нечаянно нарисовался Набоков с его почти одноименным романом, но это лыко тут в строку) – и одной или двух мастей: тогда можно будет сыграть крупную игру или хотя бы обыкновенную. Но что делать, если на руку к тебе раз за разом приходят лишь семерки и девятки с десятками – и не то что играть, но и вистовать тебе нечем и, главное, незачем?

Есть, правда (или, вернее, брезжит), еще один, причем сугубо парадоксальный, шанс: ты можешь сыграть мизер. То есть принять на себя обязательство не взять ни одной взятки, что было бы равнозначно тому, что ты взял их десять (то есть сыграл так называемую десятерную). И сыграть его тебе мешает не отсутствие тузов и королей, а ровно наоборот: какой-нибудь случайно затесавшийся в твою карту валет и открытая с обеих сторон девятка. «Мизерит», - горестно вздыхает в таком случае преферансист. Вот и литературу нашу, прошу прощения, мизерит – лет пять, это уж как минимум. И не сегодня-завтра у нас на руке составится чистый мизер. Кое-что подсказывает, что такая ситуация сложится уже в 2013 году. Остается объяснить, что же именно.

Во-первых, обозначившийся уже кризис «неслыханной простоты», в которую, как в ересь, мало-помалу впали и усредненный писатель, и усредненный читатель  (трудно сказать, кто из них первым, - это как вопрос о яйце и курице). Нормальному человеку присуща потребность шевелить мозгами. Человеку читающему – в том числе. В ленивой праздности атрофируются не только мышцы, но и мозги; саморегуляция организма (общественного механизма, в том числе) требует от них хотя бы статического напряжения. Вот статическим напряжением мозговых извилин как раз и является более-менее серьезное чтение; в его отсутствие мозг рано или поздно начинает бурчать, как пустой желудок. Весь 2012 год читательский желудок уже тревожно попискивал – и, хотя в разгар «великих потрясений» нам было вроде бы не до этого, духовный голод нарастал и, по-моему, достиг критической точки.

Во-вторых, сами по себе «великие потрясения» обернулись пшиком – и, соответственно, простые как перст «новореалистические» сочинения на тему о том, что «мы были на Болотной и придем еще», которые сейчас  в массовом порядке пишут  выпускники хоть ПТУ, хоть лицеев, сдавая экзамен на аттестат гражданской зрелости, - со всей неизбежностью будут отвергнуты и отторгнуты читателем (а в предвосхищении этого, не исключено, уже и самим издателем). Не говоря уж о том, что в перманентно-паническом протесте с самого начала оказались задействованы далеко не лучшие и далеко не самые умные отечественные писатели… Сегодня нужны не простые ответы, а постановка сложных вопросов, - чем, собственно, и славится или, во всяком случае, славилась отечественная словесность.

В-третьих, стала очевидной окончательная исчерпанность многолетнего издательского слогана «Читать модно!» Читать как раз не модно, вопиюще не модно. Но раз так, то читать надо лучшее. Редко (может быть, даже лишь изредка), но метко. Читать нужно главное – читать нужно, не жалея извилин, но, напротив, напрягая их вновь и вновь. И, позволю себе заметить, это не волюнтаристический призыв и даже не предписанная лечебная процедура, а бессознательно ощущаемая общественным организмом потребность в саморегуляции. Цветущая сложность? Да, если угодно, цветущая сложность. И пусть это поначалу привлечет лишь самых изголодавшихся  по ней (и самых продвинутых) – объективно «процесс пошел».

Я не называю в этой колонке имен – и не делаю этого только потому, что все подразумеваемые мною здесь имена прозвучат в наступившем году еще не раз – и прозвучат громко. Ну, а если не все, то некоторые. Таких имен и вообще-то не много. И только в конце 2013-го (ЕБЖ – если буду жив, как говаривал Лев Толстой) обязательно предъявлю вам безукоризненный мизер.

Виктор Топоров, специально для «Фонтанки.ру»