Сизиф и камень: памяти Игоря Шадхана

27 октября 2014, 15:22

Версия для печати

Tweet

В субботу не стало режиссера-документалиста Игоря Шадхана, самой спорной фигуры отечественного неигрового кино, которую одни считали классиком телевидения, другие — не более, чем царедворцем. В Шадхане соседствовало (не знаю, насколько гармонично уживалось) слишком многое и слишком полярное. Его фигура воспринималась сквозь ряд ярлыков. «Придворный режиссер Путина» – ярлык, который непременно сопровождал его последние пятнадцать лет. Классик документального кино — ярлык общепризнанный. Мастер интервью — безусловный.

Шадхан всегда выбирал вынужденному молчанию работу «на пограничной территории». Был, скажем, одним из авторов «Контрольной для взрослых» – телепередачи, существовавшей на Ленинградском телевидении в восьмидесятые. И пока его коллеги-документалисты снимали «в стол», как Валерий Обухович, Семен Аранович или Михаил Литвяков, осуществлял ровно то же, что они. Только в куда более публичном пространстве. На телеэкране.

Он был с ними одной крови. Главную крамолу советского кино — мысль о ценности индивидуума, о важности каждой отдельно взятой персоны, а вместе с ней главный девиз отечественной кинодокументалистики, «взгляните на лицо» – Шадхан ухитрялся озвучивать громко и отчетливо. Хотя прочим даже за мягкое и лирическое высказывание о том же самом попадало.

Шадхан, кажется, правда верил в то, что человек не может не быть интересен. Что камера для того и придумана, чтобы смотреть на лицо и узнавать живого, настоящего, эмоционального героя. Такого же, как ты, и в то же время непохожего на тебя. При этом у Шадхана еще и получалось то, что, казалось бы, получаться не должно было: исследовать глубоко и содержательно, не будучи ученым, не смотреться и дилетантом. Он умел подменять антропологию поэзией — хотя у других это почти всегда становится на экране сентиментализмом и враньем. А у него туфты и лажи почти не бывало. Самая кондовая коньюнктурщина у Шадхана получалась с человеческим лицом. Когда в 1991 году — самый удачный момент — он взялся за кино про узников ГУЛАГа, то сделал в итоге вполне гуманистическое, спокойное и камерное кино под названием «Снег — судьба моя», а не агитку про ужасы «проклятых семидесяти лет», в которую сваливался каждый второй его коллега.

Но, видимо, в энциклопедиях Шадхан (во всяком случае, в ближайшее время) будет проходить по статье не художественной, а политической. Как главный собеседник нынешнего президента. В 1991 году компания «Русское видео» (про ее хозяина Михаила Миралишвили и тонкости его бизнеса лучше расскажут всякие поисковики, это не про изящное, а про компроматы и «криминальную Россию») заказала Шадхану интервью с командой Собчака. Получился первый фильм-разговор с Путиным. Потом был еще и еще – «Власть», «Ваше высокоодиночество», еще один «Вечерний разговор».

Фото: Белоусова, "ДП"

Когда смотришь то, первое интервью 1991 года — сразу видишь невооруженным глазом, что наивный документалист идет к недавнему офицеру КГБ тем же путем и с теми же вопросами, с которыми недавно шагал к обывателям. И с внутренней задачей докопаться до эмоций вглядывался в морщины на лбу и носогубные складки, выслушивал исповеди. И искренне верил, что до чего-то докопается.

При этом наивным Шадхан не выглядел – он отлично понимал, что перед ним «крепкий орешек», профессионально умеющий изворачиваться и сохранять лицо. Понимал, что на неудобные вопросы он ответов не получит. Что, взглянув на лицо, ничего особенно не увидит. Что есть разница между официальным портретом из канцелярского магазина и характерной зарисовкой, снятой в том же Телецентре. И говорил, что чувствует ответственность за героя. И это – прямо-таки шестидесятническая, старомодная позиция советского «гуманиста с киноаппаратом». Местами она выглядела совершенно нелепо, но Шадхану не откажешь в том, что у него получалось оставаться честным, протаскивать на экран темы умолчания.

Его коллеги просто в виду того, что снимали для другого, не телевизионного экрана, не встретили на своем пути того, кто бы их гуманизм, веру в людей и в камеру как средство говорить об индивидуальности пошатнул. Шадхан — встретил. И провел с этим героем двадцать лет. Но не оставил идеалистической надежды докопаться до эмоций и человеческого нутра. Говорят, собирался снимать еще один фильм. Все с той же целью — увидеть в лице чиновника человеческое. Задача — трагическая, бессмысленная. Сизифов труд — для режиссера. Поучительная история об иллюзиях насчет прямоходящих — для зрителей.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»