Андерсон играет в палатку: «Отель “Гранд Будапешт”»

18 марта 2014, 03:33

Версия для печати

Tweet

На экраны вышел новый фильм Уэса Андерсона, только что завоевавший Гран-при жюри на Берлинском кинофестивале. Стиль автора «Академии Рашмор», «Семейки Тененбаум» и «Королевства полной луны», как прежде, узнаваем, восхитителен и изысканно неправдоподобен – как те несравненные многоэтажные пирожные из кондитерской Мендля, которыми то и дело угощаются герои фильма.

Захолустная восточноевропейская Зубровка, бывшая великая империя того же названия. К бюсту Автора (усатый пожилой очкарик в бронзе, подпись: «Автор») подходит девочка-фанатка, трепетно сжимающая книжку. Во исполнение фанатского ритуала дитя вешает на постамент ключ с брелком – памятник уже густо обвешан такими ключами. На крупном плане бронзовый бюст оживает – и вот уже сам Автор (Том Уилкинсон), сидя строго посередине кадра, начинает рассказывать одну из своих историй. В это время его внук, малолетний негодяй, целится с экрана прямо в публику из игрушечного пистолетика. Деталей и деталек в фильме великое множество и нельзя пропустить ни одной: все это страшно важно – и ключи, и пистолеты, и пирожные, и игрушки.

Лихо перенесясь еще на несколько десятков лет назад, мы обнаруживаем Автора (такого же усатого и очкастого, но уже Джуда Лоу) в высокогорном отеле «Гранд Будапешт» – коммунистическая разруха добивает былое величие этого некогда первоклассного заведения. Впрочем, кое-какие достопримечательности здесь еще остались, и главная – сам владелец отеля, таинственный мистер Мустафа (Ф. Мюррей Абрахам), у которого как раз есть, что рассказать Автору. Таким хитрым путем, развернув поочередно все разноцветные андерсоновские фантики, мы добираемся до сердцевины истории: мистер Мустафа, бывший нищий эмигрант («в пустыне была революция»), в юности служил в этом отеле мальчишкой-посыльным, и звали его просто Зеро. Но рассказать он хочет не об этом (мучает нетерпеливую публику режиссер, он же, как обычно – соавтор сценария) – а о некоем месье Густаве, легендарном консьерже «Гранд Будапешта» в его золотые имперские времена.

Месье Густав, прелестно сыгранный Рэйфом Файнсом, – образ такой причудливой и лукавой хрупкости, что его и впрямь стоило упаковывать в оболочки нескольких историй, как старинную елочную игрушку в папиросную бумагу. Месье Густав был неотразим, стремителен, неизменно доброжелателен, фантастически предупредителен, дьявольски смышлен, ангельски кроток и профессионально любвеобилен (количество влюбленных в него пожилых богатых дам едва ли можно исчислить по мелкой монтажной нарезке фривольных кадров). Он был верен только своим принципам и своему парфюму, любил хорошее вино и романтическую поэзию (образцами которой не уставал делиться с подопытными слугами – в самой благородной манере). Это воплощенное совершенство было обречено на интимную благодарность богатых старух, и одна из них – в роскошном исполнении Тильды Суинтон – перед тем как сыграть в ящик в фамильном особняке, оставила месье Густаву в наследство бесценную картину «Мальчик с яблоком».

Дальше в дело вступают многочисленные гротескные наследники титулованной старухи и главный из них – злодей вороной масти Димитрий (в облике Эдриана Броуди проглядывает нечто трансильванское). С помощью своего зловещего подручного (Уиллем Дефо в роли кошмара доктора Франкенштейна) и при робком сопротивлении мягкотелого адвоката-интеллигента (Джеф Голдблюм с толстым котом трагической судьбы) страшный Димитрий ловко и коварно обвиняет месье Густава в убийстве матери. Тот, невинный и несломленный, попадает в тюрьму, откуда бежит в компании прикормленных пирожными уголовников – во главе с разрисованным потешными татуировками Харви Кайтелем. Впереди еще много ужасных опасностей и страшных приключений, но главной ценностью в этом фильме обладает, конечно же, не история сама по себе (хотя она презанятная) – а способ ее рассказывания. Иронически тщательная упаковка основного сюжета на самом видном месте прячет очевидное – ценность в самой упаковке.

Видео с официального сайта фильма http://www.grandhotel-budapest.ru

«Кукольный дом» – совершенно справедливо говорят о мире, созданном Андерсоном. Гигантская детская, полная самых невероятных игрушек. Здесь все нарядно и опрятно – праздничные детские добродетели. И при всем этом мир этот устроен сложно. Режиссеру важно упорядочить все его элементы: он любит четкие симметричные мизансцены, идеально отцентрованные крупные планы, идеально аккуратные «восьмерки», в его резких монтажных стыках сквозит какое-то неподдельное простодушие и мятежная вундеркиндовская скорость реакции. Сам способ повествования – с закадровым текстом, разбиением на главы, уморительными апартами авторской речи («сказал он мне»), пояснением дальнейшей судьбы героев – дань уютной упорядоченности классического романа. Режиссеру известно, что романа больше нет. Просто «упорядочить» – значит создать иллюзию безопасности. Когда о кинематографе Андерсона говорят как об «инфантильном» – в этом есть смысл: его волшебный мирок вытесняет неприглядную реальность, полную «взрослых» трагических и унизительных невзгод. Но даже внутри этого своего идеального мира режиссер частенько умудряется выгородить еще один, совсем уж образцовый – как трогательная желтая палатка со звездным небом на потолке в детской семьи Тененбаум. Как дивная кондитерская Мендля да и сам «Гранд Будапешт» в его последнем фильме.

Однако Андерсон назубок знает главные правила великой «игры в палатку». По-настоящему хорошая палатка прячет только того, кто храбро вышел навстречу опасности. Игрушечный поезд с пассажирами – месье Густавом и Зеро – дважды за фильм останавливается посреди ячменного поля. В первый раз в купе заходят одетые в серое имперские солдаты: проверив документы, они собираются вывести туда, в заснеженный ужас, беззащитного иммигранта Зеро. Месье Густав лезет в драку – и только заступничество офицера Эдварда Нортона (в немыслимой серой каракулевой шинели), бывшего благодарного постояльца «Гранд Будапешт», спасает героев от солдатской расправы. Во второй раз в купе заходят солдаты в черном – к тому времени на рукавах злодеев в фильме появились повязки с желтыми молниями-зигзагами. Зеро вновь в опасности – и месье Густав не может не вступиться за мальчишку. Пытаясь воззвать к разуму фашистов. С предсказуемым результатом.

Вино, парфюм, хорошие манеры и воздушные пирожные – над ценностями старой довоенной Европы можно подсмеиваться, можно любоваться ими, но подлинной ностальгии в фильме Андерсона удостоилась лишь одна: европейское чувство собственного достоинства. «Последний проблеск цивилизации» – о чем именно говорил автор, разберутся лишь те, у кого есть собственный ключ от номера в «Гранд Будапешт».

Лилия Шитенбург, специально для «Фонтанки.ру»